Что значит быть на грани выживания, кто считается представителем среднего класса в России и чем отличается бедность в разных странах, рассказала экономист Светлана Бирюкова.
70% семей в России находятся на грани выживания — об этом сообщили СМИ со ссылкой на исследование НИУ ВШЭ. О том, почему данные исследования неверно поняли, о бедности в РФ и о том, когда страна выйдет из кризиса, корреспондент «Росбалта» поговорила с ведущим научным сотрудником центра семейной политики НИУ ВШЭ Светланой Бирюковой.
— В России действительно 70% семей на грани выживания? Эти данные верны?
— Не совсем. По нашим данным, у 30% населения есть средства для развития. А журналисты сделали вывод, что оставшиеся 70% находятся на грани выживания. Но это не так. Семьи, у которых есть средства для развития — это представители среднего класса и выше. А среди остальных есть бедные, крайне бедные, и те, кто чуть ниже уровня среднего класса. Поэтому тут журналисты драматизировали ситуацию.
— А что значит быть «на грани выживания»?
— Это литературный термин, в наших исследованиях такого понятия нет. Мы говорили о том, что семьи, у которых хватает денег только на самое необходимое — еду, одежду и коммунальные платежи — существуют в условиях бюджета выживания. Все деньги, что они зарабатывают, уходят на удовлетворение самых базовых потребностей. На то, от чего нельзя отказаться. То есть это примерно как жить на прожиточный минимум.
Им противопоставлены те, у кого есть деньги на базовые потребности и еще больше 50% остается на развитие — образование, платную медицину, отдых и т. д.
— Сколько сейчас бедных людей в России?
— По данным Росстата, в среднем в течение 2016 года 19,8 млн людей были за чертой бедности. Их доходы меньше прожиточного минимума.
— Как изменилась ситуация за последние годы?
— В последние годы бедность возрастает. В 2014 бедных было 11,2%, по итогам 2015 — 13,3%, в 2016 — 13,5%. Причина — падение доходов одних групп населения на фоне стагнации других.
— Как это — быть бедным в России? Отличается ли российская бедность от европейской?
— Каждая страна определяет это по-своему. У нас абсолютный подход. Мы определяем стоимость минимальной потребительской корзины, определяем долю потребления в структуре расходов и из этого получаем прожиточный минимум. Бедность в России не связана со стандартом жизни и уровнем дохода. А в самых бедных странах не принимают в расчет потребление вообще, а устанавливают минимум, на который может существовать человек — несколько долларов в день. В более развитых странах определяют средний уровень дохода. Это медиана, и от нее считают, кто бедный, а кто — нет. Это более щедрый подход, чем в России. Мы пока к такому не готовы.
— Что оказало более сильное влияние на ситуацию — введение санкций и контрсанкций, экономический кризис?
— Трудно сказать. Одно влияет на другое, все взаимосвязано. Что-то снижает доходы бюджета, что-то — доходы бизнеса, все вместе это влияет на доходы населения. У нас на протяжении всего 2016 года сокращались доходы пенсионеров, потому что индексация в прошлом году была ниже уровня инфляции. Размер пенсий уменьшался. Также снизились и доходы от предпринимательской деятельности. Но в 2015 году сокращение доходов было более серьезным, и оно в основном происходило из-за снижения зарплат.
По данным наших исследований, в 2015 году почти на 80% бедность увеличилась за счет семей с детьми. У работающих родителей «просели» зарплаты, а поскольку в их семьях есть иждивенцы, они очень быстро переходят в разряд бедных.
— А кого сегодня в России можно назвать представителем среднего класса? Есть какие-то критерии?
— Мы в ВШЭ предпочитаем многомерный подход. Три составляющих. Во-первых, у представителя среднего класса должно быть высшее образование, работа, не связанная с тяжелым физическим трудом. То есть средний класс — это белые воротнички — учителя, врачи, клерки и т. д. Во-вторых, мы смотрим на доходы и наличие сбережений, а также недвижимости. Здесь можно выбирать разные подходы, например, по мнению некоторых исследователей, доход должен быть выше среднего по стране (30,5 тыс. рублей в месяц в 2016 году) или по региону проживания.
Дополнительно может учитываться недвижимость в собственности.
В-третьих, важно, чтобы человек сам себя относил к среднему классу с точки зрения положения в обществе — доходов, влияния, общественной активности.
— Сколько представителей среднего класса в России?
— Если опираться на материальные критерии, то, по оценкам моих коллег из Института социальной политики НИУ ВШЭ, к началу текущего десятилетия 40-41% населения можно было отнести к среднему классу. В последние годы доля этой группы сократилась до 30%.
— Каковы ваши прогнозы — когда мы выйдем из кризиса?
— Есть такой условный стандарт: если два квартала подряд идет положительная динамика в промышленности, растут доходы населения, то это дает возможность говорить о том, что намечается путь выходу из кризиса. Сейчас в отдельных секторах экономики происходит рост, и, вероятно, в 2017 году ситуация начнет выправляться.
По зарплате в прошлом году пошла позитивная динамика. Видимо, на рынке труда началось обновление. Если пенсии, как обещают, смогут доиндексировать, то и тут ситуация улучшится.
При этом если темпы экономики и рост доходов будут, как и сейчас, в два раза ниже, чем до ухудшения экономической ситуации, то понадобится 6-7 лет, чтобы выйти на прежний, докризисный уровень доходов.
Пока же данные Росстата указывают на постепенное улучшение ситуации. Но нужно при этом понимать, что население ситуацию в среднем всегда оценивает чуть хуже, чем Росстат.
— Но стоит ли доверять этим данным Росстата? Например, об инфляции…
— С точки зрения оценки тенденций я не вижу оснований не доверять официальным оценкам. Данным инфляции тоже — ведь проводятся обширные исследования по разным объектам и торговым точкам. Нельзя сказать, что у каждого из нас личная инфляция будет такая же, как Росстат показывает в среднем по стране. Мы ходим в удобные нам магазины, близкие к дому, покупаем не средний набор базовых продуктов, а свой собственный, другой. Поэтому многим из нас может показаться, что Росстат дает не похожие на правду оценки — думаю, это не так.
— Как настроено общество в связи с нынешней экономической ситуацией — оптимистично или пессимистично?
— По данным ВЦИОМ, в конце 2015 — начале 2016 больше половины опрошенных россиян говорили, что тяжелые времена у нас впереди. Но к концу 2016 года люди стали говорить, что мы прошли самый тяжелый момент. То есть в начале 2016 года 53% считали, что нас ждут тяжелые времена, а в конце года — уже 45%. Это все равно выше, чем до экономического спада (в 2013 году было 35-40% «пессимистов»), но довольно близко к докризисным настроениям.
Беседовала Антонида Пашинина
Источник:
