трансферы ЦСКА Артем Дзюба Константин Бесков Асмарал Спартак Фортуна Дюссельдорф Максим Беляев Премьер-лига Россия Торпедо
Денис Романцов поговорил с первым агентом Дзюбы и Беляева
Пройдя дубли «Спартака» и ЦСКА, Глеб Панферов поиграл у Константина Бескова и Валентина Иванова, но после немецкой «Фортуны» уже не нашел себя в нашей высшей лиге, а одним из его последних клубов стала череповецкая «Северсталь», где играл отец хоккеиста Бучневича Андрей: «Там и президент клуба сначала руководил хоккеем, а потом на футбол перекинулся, – вспоминает Панферов. – Когда судья кидал спорный мяч, тот президент спрашивал: «Почему они вбрасывание проигрывают?»
– Как вы стали агентом?
– В сторону этого бизнеса меня направил Андрей Талалаев: «Попробуй себя скаутом в агентстве «Телеспорт». Я попробовал, порекомендовал российским клубам Лазовича, Буссуфу, Ари, Джуджака, когда они еще не были звездами. Тогда их никто в РФПЛ не взял. Их купили позже и за совсем другие деньги.
– Когда вы взялись за Дзюбу?
– Ему было шестнадцать. Он еще играл за школу «Спартака», и его не хотели брать в дубль. Через того же Талалаева, работавшего в «Спартаке» помощником Скалы, я договорился с тренером Сергеем Родионовым, чтобы Дзюбе разрешили хотя бы тренироваться с дублем. Я ходил на все его матчи, ездил с ним на турнир Гранаткина, поэтому видел в нем перспективу и считал, что он вырастет в сильного форварда.
– Почему «Спартак» не хотел брать Дзюбу в дубль?
– Из-за его характера. Он же всегда высказывает свое мнение. Лет в тринадцать, например, он на год ушел из «Спартака» в академию Есауленко. Руководителям «Спартака» не нравилась его нагловатость и раскованность.
– Другие агенты интересовались Дзюбой, когда ему было шестнадцать?
– Нет, обычно агенты в России тупо берут количеством. Подписывают всех подряд и смотрят, кто из них выплывет. Я же работал точечно с теми, в ком видел перспективу. Дзюба стал моим первым клиентом. Я уже почти договорился со спортивным директором «Спартака» Федотовым и техническим директором Смоленцевым о профессиональном контракте для Артема, но его родители решили, что им нужен более серьезный агент, который поддержит их материально. Я спросил Артема: «Что не так?» – «Все вопросы к родителям. Они все решают». Так всегда отвечают игроки, уходящие к другим агентам.
– У вас же был агентский контракт с Дзюбой?
– Да, двухлетний. Как контракт закончился, он и ушел, не вспоминая, что я делал для него раньше.
– Чей еще уход расстроил?
– Последний случай, который меня разочаровал – Максим Беляев («С Панферовым мы пересеклись совершенно случайно, – рассказывал Беляев в интервью Sports.ru. – Его сын 94-го года рождения играл в «Буревестнике», как и мой брат до того, как перешел в судейство. Они познакомились с папой, ну и начали вместе работать. Меня тогда еще даже по молодежи никто не знал»). В «Локомотиве» мне сказали: «Ищи ему команду, в дубле он играть не будет». Если б я им не занимался, он бы, наверно, закончил с футболом. Центральный защитник – амплуа специфическое. Какой клуб первой лиги возьмет 18-летнего парня на такую позицию, чтоб он еще и регулярно играл? Я всех обзвонил, нашел ему «Динамо» Брянск, он играл, сменилось руководство, новый тренер сказал: «Меня этот пацан не устраивает».
– А вы что?
– Я устроил его в «Торпедо» Владимир. Он играл, даже забивал, мы постоянно были на связи, я указывал ему на недостатки, чтоб он рос. В «Локомотиве» – череда травм перед Лигой Европы. Они думали купить кого-то, но я приехал на переговоры: «Пока найдете нового защитника, пусть Коусейру посмотрит Беляева на сборе – все равно пока некому в обороне играть». Его взяли, он понравился Коусейру. В «Локомотиве» говорят: «Глеб, договаривайся с Владимиром, чтобы его отпустили из аренды». Если б «Торпедо» сказало нет, в 2012 году Беляев продолжил бы играть в первой лиге.
Я поехал во Владимир, потому что больше это никому не было интересно, никто не хотел этим заниматься. Договорился, его отпустили из «Торпедо», Беляев хорошо сыграл в Лиге Европы, на следующий год нужно было переподписывать контракт. Я договорился об обалденных условиях. Звонит его отец: «Ты нас не устраиваешь. Он топовой игрок, будет сейчас в сборной играть. Нам нужен агент с именем. Глыба. Типа Артемова, у которого все игроки сборной». – «Но вы же видели, что я сделал для Макса». – «Он всего добился сам. Ты здесь не при делах».
– Что вас больше всего разочаровывает в этом поколении футболистов?
– Порядочность и ответственность для них – пустой звук. Обратный пример – Рома Широков. Я заметил его, когда он играл в Видном. По нескольким играм я понял, что это большой талант, и готов был предложить ему варианты в премьер-лиге, но он ответил: «Спасибо, но я обещал, что буду работать с другими людьми. Я им обязан и буду с ними до конца». Таких ответов я никогда больше не слышал.
– Как вы сами попали в дубль «Спартака»?
– Я начинал в школе «Смена», из которой вышли Березуцкие, Симутенков, Хлестов, Бояринцев. Со мной в команде был талантливый игрок, Сергей Тимофеев, в четырнадцать лет пробившийся в «Спартак». Он играл за сборную, клуб и школу – и ему посадили сердце (тренер юношеской сборной Игнатьев считал, что мы не можем переиграть, можем только перебегать, поэтому все тренировки строил только на физических нагрузках). В 27 лет Сергея не стало. Из-за проблем с сердцем он так и не заиграл. А когда Тимофеев попал в «Спартак», Бесков спросил: «Откуда он? Там есть еще такие ребята?» Так я в шестнадцать лет оказался на просмотре в «Спартаке».
– А вы с нагрузками Игнатьева сталкивались?
– Бесков не отпустил меня в юношескую сборную. Из сборных люди к нему приезжали разобранными, поэтому он не любил их туда отпускать. В моем случае было так: предстояла зарубежная поездка со сборной, мне не успели сделать фотографию для паспорта, и я остался дома. В управлении командой Бесков был диктатором. Например, отчислял из «Спартака» молодых футболистов за игру в карты на базе. Но были такие таланты – Гаврилов, Дасаев, – которым Бесков все прощал.
– Кто вас тренировал в дубле «Спартака»?
– Федор Новиков и Петр Шубин. Дисциплина была – мама не горюй. По утрам замеряли игрокам давление: если высокое – значит, пил. Такой подход был в Советском Союзе. Тренеры ходили по номерам в Тарасовке (там я жил с Димой Градиленко) и проверяли, не пахнет ли табаком.
– Многие в «Спартаке» курили?
– Да почти все. Я тоже. В Сокольниках, откуда отходил наш автобус, стояли аппараты с водичкой – за ними мы и курили. И основа, и молодежь.
– А конкретно вы зачем курили?
– Хотел показать, что я вместе с коллективом, что уже взрослый. К тому же старшие сигареткой угощали.
– Кто из ваших партнеров по дублю «Спартака» так и не раскрылся?
– Бескову очень нравился Игорь Козлов, с которым я вместе переходил потом в ЦСКА. В начале девяностых Козлов уехал в Бельгию – может, поэтому и растворился. В Андрюхе Берлизеве Бесков видел второго Черенкова, но тот не поднялся выше второй лиги.
– Чем вас удивлял Бесков?
– Я попал в «Спартак» в одно время с Мостовым. Он выступал на той же позиции и переигрывал меня, но Бесков придумал мне, левше, новую роль – правого защитника. Еще запомнилось, что на теоретическом занятии мы сорок пять минут разбирали одну передачу назад. Были и шутки. В ходе другого такого занятия Бескова отвлекли: «Вас к телефону». Он вернулся и спросил полузащитника Новикова: «Серег, я тебя зачем отпускал в Смоленск?» – «В институт». – «А почему бумага из вытрезвителя пришла?»
– А вы как поступали в институт?
– Старостин объявил: «Есть пять мест в Малаховке. Кто хочет поступать?» Вызвались мы с Шалимовым. Вступительный экзамен по биологии. Меня спросили: «Какие деревья знаешь?» – «Клен, дуб». – «Красава. Пять». Шалимова спросили: «Какие животные дают молоко?» – «Коза, корова». – «Отлично».
Геннадий Хазанов и Константин Бесков
– Когда вы впервые съездили за границу?
– В девятнадцать лет. За победу в молодежных играх нашу сборную Москвы (Овчинников, Шустиков, Чугайнов и т.д.) поощрили поездкой в Камбоджу. Летели туда восемнадцать часов с пересадкой в Индии. Машин в Пномпене вообще не было – только рикши. Мы пытались на них передвигаться, но нас сразу вызвали в посольство: «Вы как советские люди не можете ездить на рикшах – это эксплуатация человека». Представляешь, что предложили: «Если очень хочется, берите их сами и катайте таксиста».
– Как вас занесло в ЦСКА?
– Это Николай Петрович Старостин договорился – чтоб армию я прошел именно в Москве. Основе ЦСКА я был особо не нужен, поэтому попал во вторую команду к тренеру Назаренко. Он играл в сборной у Лобановского, но получил тяжелую травму, ему вставили спицу в тазобедренный сустав, и он закончил в двадцать пять лет. Интересный человек: не пил вообще. Бесков-то мог позволить себе рюмку коньячку и перед игрой, и в перерыве, а Назаренко – нет. Однажды спросил меня: «Сколько тебе нужно, чтобы опьянеть?» – «Ящик пива». – «А мне бутылки достаточно – после нее меня неделю будут искать».
– Как отдыхали с игроками ЦСКА?
– Был такой закрытый бар «Пенальти» между Беговой и Полежаевской. Ни вывески, ни окон не было. Такие заведения тогда не приветствовались. Звонишь, спрашивают: «Ты кто?» Называешь фамилию и входишь. Там пропадали и футболисты, и хоккеисты, и баскетболисты ЦСКА.
– Как вы вернулись в «Спартак»?
– Старостин заботился обо всех игроках, проходивших через его команду, и, когда я отслужил, позвал меня назад. Новый тренер «Спартака» Романцев видел во мне центрального защитника, хотя я привык играть атакующего хавбека, и сделал меня капитаном дубля, но я считал, что уже перерос этот уровень. Мне начал названивать Бесков – звал в «Асмарал». Старостин отговаривал: «Ты к кому идешь? Я тебя не отпущу». Романцев тоже повторял: «Потерпи. Сейчас я продам пять – шесть игроков, и придет твое время». Я ему не поверил. У меня родился ребенок, а денег в «Спартаке» не хватало – и «Асмарал» решил этот вопрос.
– Зарплата здорово выросла?
– По сравнению со «Спартаком» – раз в десять. Денег у Аль-Халиди, владельца «Асмарала», было немерено. Он платил премиальные даже за голевые передачи, а вратарю и защитникам – за сухие матчи.
– Как изменился Бесков к началу девяностых?
– В силу возраста он пропускал выезды, оставляя нас на Владимира Григорьевича Федотова, человека потрясающей доброты. Посреди чемпионата Бесков на два месяца запер нас на бывшей брежневской даче в Кисловодске. Нас даже в город не выпускали, сидели, как в тюрьме. Летали на игры и возвращались в Кисловодск. На второй год в «Асмарале» я начал убеждать Бескова, что сильнее 38-летнего Юрия Гаврилова, и могу один всех порвать, на что Бесков отправил меня в фарм-клуб, базировавшийся в Петрозаводске.
– А там что?
– А там команда, которую надо было спасать от вылета из второй лиги. Тренировал нас Геннадий Сарычев, в середине восьмидесятых работавший в Афганистане. В Петрозаводске мы постоянно побеждали, и удалось заработать в два раза больше, чем в «Асмарале».
В «Карелию» я поехал с Семаком. Сергей приехал к Бескову в шестнадцать лет и не смог его сразу впечатлить, а в Петрозаводске притерся к мужскому футболу. Потом мне позвонил один человек от Тарханова: «Твое мнение о Семаке? Хотим его в ЦСКА взять». – «Берите. Не прогадаете. Это будет бомба».
– Полузащитник той команды Ансар Аюпов говорил, что болельщики в Петрозаводске угощали вас после матчей.
– Народ обалдел от наших побед. Нас очень любили, просто разрывали на улице после матчей: звали в один ресторан, второй, третий. Честно говоря, тяжко было все это выдерживать. В силу молодости мы немного перегибали палку. Сарычев однажды вызвал: «Глеб, это перебор. Что скажешь в свое оправдание?» – «Завтра выиграем». И не подвел.
– Еще в Петрозаводске играл защитник Сергей Медведев.
– Да, через шесть лет он попал в плен к чеченским бандитам. Спустя год его удалось вытащить благодаря лучшему другу, Сергею Гришину, который попросил о помощи Степашина, курировавшего «Динамо». С Серегой Медведевым мы и сейчас общаемся. Он занимается автомобильным бизнесом.
– Как вышло, что Аль-Халиди повез команду в ночной клуб?
– Это я ту тему замутил. После какой-то победы устроили банкет в бизнес-центре, принадлежащем Аль-Халиди. После банкета ребята мне сказали: «Шеф к тебе хорошо относится. Может, отпустит нас в «Арлекино»?» Был такой известный клуб на Улице 1905 года. Ночные клубы только зарождались, но денег на них ни у кого еще не было. Аль-Халиди мне ответил: «Хорошо, но я с вами поеду. За все плачу». Помчались наперегонки на трех-четырех машинах.
– Платить Аль-Халиди перестал после октябрьского путча-1993?
– Да. Когда происходили события в Белом доме, мы играли на Дальнем Востоке, с «Океаном» и «Лучом». Вернулись: стадион «Красная Пресня» закрыт – там убили кого-то. Когда нас, наконец, пустили на тренировку, мы обалдели: на поле – следы от танков, на стенах – от пуль. По слухам, Аль-Халиди поддерживал путчистов, ему заморозили счета, он уехал из России, а нам перестали платить, и вскоре «Асмарал» вылетел.
Стадион «Асмарала» в октябре 1993-го
– Дальше – «Камаз». Его нападающий Виктор Панченко рассказывал, что у него в те годы несколько раз обчищали квартиру. Как у вас?
– Нет, у меня брать особо было нечего, но в Набережных Челнах и правда творился беспредел. После одной из игр я поехал домой к семье, а наш вратарь Платон Захарчук посидел с друзьями в баре и нагрянул ко мне – видимо, там все разбежались, и он решил продолжить: «Давай посидим». – «Давай. А машина?» – «Под окнами. Я центральный провод зажигания выдернул, так что не угонят».
– И что случилось?
– Встаем утром. Е-мое, нет машины. Захарчук: «Пойду ментам позвоню». Телефонный автомат был за углом. Он пробежался туда и увидел свою шестерку. Ее хотели угнать с толкача, поняли, что никак, и бросили. Веселые времена.
– Как со стороны выглядела конкуренция Захарчука и Руслана Нигматуллина?
– А они и не конкурировали. Нигматуллин был третьим вратарем и на двусторонках часто выступал полевым игроком, потому что здорово играл ногами. В середине сезона мы приехали на матч со «Спартаком», а они тогда всем отгружали по пять, по шесть. Четверик понял, что шансов нет, и поставил Нигму, а тот вытащил все, что можно.
Он сразу понравился Романцеву, его потянули в Москву, но наехали татарстанские авторитеты: «Ты куда собрался? Мы тебе голову отрежем». Кроме «Спартака», его хотело «Динамо», чей президент Николай Толстых спас Нигму, спрятав на базе в Новогорске: «Будешь здесь жить, пока все не уляжется». А в конце Нигма сказал: «Спасибо, Николай Александрович, я пошел в «Спартак». Толстых обалдел.
– Нормально.
– Не удивительно, что Нигма сейчас диджей. Он всегда на гаджетах был. Летом 1994-го мы проехались по восьми американским штатам, играли с клубами зарождающейся футбольной лиги: все покупали себе какую-то одежду, а Нигма – самую новую игровую приставку.
Руслан Нигматуллин
– Почему из «Камаза» перешли именно в «Торпедо»?
– Я с детства болел за этот клуб. Стадион «Торпедо» ближе всего к моему дому, и я ездил туда на троллейбусе. К тому же в «Торпедо» мне предложили квартиру в Марьино, а это было важно – у меня родился второй ребенок. Еще был вариант в Нижнем Новгороде. Валерий Овчинников предлагал мешок денег, говорил: «Подпишешь контракт – и уедешь из Нижнего на «Волге». Я подумал два-три дня и выбрал «Торпедо».
– К Овчинникову не пошли, но через полтора года попали к Найденову в «Жемчужину».
– На ЗиЛе начались проблемы, завод уже на холодильниках специализировался. «Торпедо» было одной из самых низкооплачиваемых команд высшей лиги (больше тысячи долларов никто не получал), и то мы по полгода сидели без зарплаты, про премиальные и не говорю, но все равно вывели клуб в еврокубки. Да и с тренером Валентином Ивановым было трудно. Про нас говорили: сами не играют и другим не дают. Атаку Иванов вообще не упоминал, учил только защищаться. Плюс – он думал, что все игроки на стакане и запирал команду в Мячково за три дня до игры. Это перебор. Когда Найденов позвал меня на второй круг-1996, Иванов сказал: «За тебя дают хорошие деньги, пятьдесят тысяч долларов. Я хоть ребятам зарплату выплачу. Ты все время ратуешь за игроков, так что езжай – выручай команду».
– Почему из Сочи вы вернулись не в «Торпедо», а в «Торпедо-ЗиЛ»?
– Иванов звал меня в лужниковское «Торпедо», но, как сказал мой друг Серега Шустиков: «Я за команду палаточников играть не буду», а на ЗиЛе меня попросили помочь в возрождении команды. В Лужники ушли почти все игроки, и ЗиЛу нужны были люди с торпедовским прошлым: я, Чельцов, Дозморов, Полукаров, Гречнев. Платили мне в третьей лиге так же, как в высшей (в «Торпедо» я получал девятьсот долларов) .
– Как Владимир Гречнев оказался в тюрьме?
– Связался с мошенниками, черными риэлторами – старыми приятелями с Автозаводской, которые в девяностые стали зарабатывать на чем попало. На него оформили какой-то кредит, и получилось, что ни за что, по русской душевной доброте, человек попал за решетку. Но вытащили его оттуда довольно быстро.
– В «Фортуну» Дюссельдорф вас взяли из-за травмы Добровольского?
– Да, их тренер Ули Масло раньше работал в «Санкт-Паули» с Писаревым, немного знал русский, и сказал мне: «Ты Hleb, я Масло. Теперь у нас в команде бутерброд». Тренером по физподготовке «Фортуны» был бывший десятиборец, который устраивал нам в день по три теста Купера. Немцы плакали от нагрузок, а я уже привык к беготне у Назаренко и Иванова (в «Торпедо», когда все команды ушли в отпуск перед Новым годом, мы поехали в Адлер и бегали по размокшей земле – каждый вечер прямо в форме шли под душ, чтобы смыть с себя грязь, и на следующую тренировку шли в мокрой одежде – она не успевала высохнуть).
– Правда, что Ули Масло штрафовал за кока-колу?
– Да, считалось, что кока-кола – химия, вредная для здоровья. На сборах в Португалии Масло поехал договариваться с кем-то о товарищеской игре, а мы сидели в баре и пили пиво – в Германии так принято. Правда, разрешалось по паре кружек, а мы выпили по четыре. С нами же сидели и болельщики, которые ездили за «Фортуной» даже на сборы и жили в том же отеле.
В десять вечера Масло вернулся и подошел к столу, за которым сидели словак Кочиш, поляк Лесняк и я. Тренер стал задавать нам вопросы, чтобы оценить, сколько пива мы выпили, увидел, что мы адекватны, и обернулся к бразильцу Родриго, моему соседу по номеру. «А ты, бразилец, почему пьешь кока-колу?» – «Я пиво не люблю». – «Тогда занесешь завтра сто марок, – и снова повернулся к нам. – А вы можете выпить еще по одной кружке».
– Как вас встретили немецкие игроки?
– В Германии тем, кто выходил на поле, немного доплачивали даже после поражений, не говоря уж про ничьи и победы, поэтому за место в составе было рубилово. Меня сразу начали проверять на вшивость: били на тренировках чересчур жестко, и следили за моей реакцией – заною ли, пожалуюсь ли тренеру. Я не ныл, а отвечал так же жестко – одному засадил, другому с локтя дал. В итоге ветераны команды сказали тренеру: «Чтобы выйти в первую бундеслигу, нужно убрать русских из состава». Мы шли пятыми, нас с Добровольским убрали, и команда упала на четырнадцатое место. Я обиделся и, когда кончился сезон, вернулся в Москву.
– Чем запомнились месяцы в «Динамо» Самарканде?
– Самое смешное: в ресторанах гостиниц цены – договорные. Приходишь – меню нет. Заказываешь, что хочешь, а потом договариваешься об оплате: ты должен столько-то – нет, это много за салат, я столько не буду платить. Как на рынке.
Тренер Махмуд Рахимов, позвавший меня в Самарканд, возглавлял еще и сборную, и предложил мне играть за Узбекистан. Я долго размышлял, но разруха в Узбекистане меня немного отпугнула, и я отказался. Поскольку звал меня Рахимов с прицелом на сборную, то мне пришлось уезжать (в конце того года Рахимов погиб в автокатастрофе под Самаркандом, и его посмертно признали лучшим тренером Азии).
– Почему после Германии ваша карьера пошла на спад?
– Меня считали проблемным футболистом, потому что я в глаза говорил тренерам то, что думал – даже Бескову. Тренеры советской закалки не привыкли, когда кто-то высовывался, когда им говорили правду, и со мной уже мало кто хотел связываться (думаю, и Рома Широков закончил карьеру из-за того, что у него похожий характер). Когда Виталий Шевченко захотел меня в «Торпедо-Лужники», ему сверху сказали: «Панферова не надо. Проблемный футболист».
– С кем вы конфликтовали, кроме Бескова и Иванова?
– Спорил я со всеми, и не всегда, конечно, был прав. Второй тренер «Торпедо» Вадим Никонов пытался меня образумить: «Нельзя так с Ивановым, он главный тренер» – но я не послушался. Не мог терпеть нашу примитивную игру, когда защитник, вместо того, чтобы остановить мяч и начать атаку, выносил его на трибуну, а тренер ему аплодировал. Меня это раздражало, и когда я об этом говорил – начиналась перепалка.
После одной из них Иванов не поставил меня на матч, на который меня приехали просматривать люди из Эмиратов. Выпустил меня за полчаса до конца при счете 0:0, а я за три минуты забил и отдал голевую – 2:0. Эмираты сказали: «То, что нам надо. Забираем». Узнав об этом, Иванов заломил такую цену, что от меня отказались.
Фото: РИА Новости/Александр Вильф, Алексей Даничев, Александр Поляков, Борис Бабанов, Владимир Федоренко
Источник:
