сборная Германии Арсенал премьер-лига Англия Пер Мертесакер
Главное футбольное интервью марта.
Чемпион мира-2014 и капитан «Арсенала» сидит в тайском ресторане в северном Лондоне. Пятница, январь 2018 года. Он забронировал столик онлайн и отправил мне скриншот в WhatsApp. 14:00, 2 персоны, Мертесакер.
Здесь в Англии его называют Big fucking German. Насколько подходит ему такое прозвище – неизвестно. Без сомнения, он Fucking big. Только раз за все время беседы он старается сложить свои ноги под столом.
Пер Мертесакер, рост 1,99 м, худой, в белых кроссовках, джинсах и сером свитшоте. Он заказывает минеральную воду, курицу с кешью без кориандра. Он пришел прямо после тренировки.
Многое в 33-летнем футболисте кажется дерзким – как он засмеялся, как скрестил руки, как остраненно он откинулся на спинку стула. Или он хочет сохранить дистанцию перед тем, как подпустит так близко, как не подпускал ни один игрок мирового класса.
В мае Мертесакер завершает свою карьеру – 15 лет, 104 матча за сборную, 221 матч в Бундеслиге, 155 матчей в АПЛ, 83 в еврокубках.
Он говорит, что он устал, что у него нет сил.
Врачи говорят, что он измотан.
Но Пер Мертесакер не хочет уходить на такой ноте. Он говорит, что хочет оставить что-то для следующих поколений.
Это должен быть взгляд на жестокость футбольного бизнеса. Он хочет устранить ложные представления о футболе и показать на своем примере, что значит жить этой профессией, которую многие считают работой мечты: выдерживать катастрофическое давление, быть в плену у постоянных тренировок и матчей, в то время как твоя производительность только падает.
Всегда быть только игроком, а не человеком в футбольной форме.
У него уверенный взгляд, он ставит одно условие: «Все это не должно звучать жалобно, потому что, конечно, я понимаю, какие преимущества есть в моей жизни». Многие мечтают о его известности, деньгах и о том, что с ними связано – виллы, элитные автомобили, отдых на Сейшелах, Мальдивах, Маврикии.
Каждый раз за 4-5 секунд до начала матча он чувствует рвотные позывы. Когда он занимает свою позицию на поле, а вокруг него ревут трибуны. Когда он понимает, что снова должен выкладываться все 90 минут.
Пер говорит, что напряжение просто невыносимо. «Мой желудок скручивает так, будто меня сейчас стошнит. Мне приходится бороться с комком в горле до такой степени, что у меня практически текут слезы». В таких случаях Мертесакер всегда поворачивает голову вбок, а подбородок прижимает к плечу, чтобы никто ничего не заметил – ни камеры, ни тренер, ни товарищи по команде. Чтобы никто никогда не спрашивал, что с ним происходит перед каждым матчем. С Пером Мертесакером, со спокойным и уверенным центральным защитником.
Он просто хочет рассказать о тех вещах, о которых он очень долго молчал. О том, что огромный футбольный бизнес требует многого не только от тела.
«Я впервые рассказываю об этой тошноте», – говорит Мертесакер.
Все начинается ночью. Клеменс Фритц, с которым Пер делил комнату в «Вердере», первым обратил его внимание на это. «Он говорил, что должен сделать все, чтобы заснуть до меня. Ночью перед матчами у меня так дрожала правая нога, что шуршало все одеяло. И это сводило его с ума». Ему самому это никогда не бросалось в глаза.
Потом перед каждым матчем с утра была диарея, то есть это происходило с ним более 500 дней его жизни. Мертесакер смотрит на свои длинные пальцы и начинает перечислять. «Встал с кровати – сразу пошел в туалет, позавтракал – пошел в туалет, пообедал – снова в туалет, на стадионе – опять туалет». Вся еда сразу же проскакивала.
Какое-то время он переносил только макароны с небольшим количеством оливкового масла. Пер мог есть только за четыре часа до матча, чтобы его желудок был пуст, когда он почувствует тошноту. «Условно говоря, как будто тошнит от того, что происходит на поле, а не от волнения перед матчем».
Пер с трудом улыбается. «Конечно, ты думаешь: черт, надеюсь, никто не увидел. Что же это такое? С другой стороны, я сразу включался в игру». Он сжимает правую ладонь в кулак и хлопает одной рукой о другую. «Ведь полностью включался».
Он не рассказывал об этой тошноте даже своей жене, семье и друзьям. «Я не хотел драматизировать. Это никак не влияло на мою игру». Мертесакер делает паузу. «Я с детства сам со всем справлялся».
Мертесакер впервые вышел на поле, когда ему было четыре года. В Паттензене, Нижняя Саксония. Его отец Штефан был тогда тренером деревенского клуба. «Я до сих пор помню, как с другими мальчиками стоял перед маленькими кубками: «О, смотри, может быть мы выиграем такой или вот такой».
Во время матчей дети часто бы плакали, если бы увидели его. Потому что он был таким высоким уже тогда. Раньше он играл с детьми на год старше. «Всегда оборона, всегда просто, но эффективно. В общем, как и сегодня».
Пер пришел в «Ганновер» в 11 лет. Тогда он не думал о том, что сможет попасть на большую сцену. «Я никогда не хотел стать профессиональным футболистом. Футбол был моим хобби, вот и все». В его комнате в то время висели постеры с игроками «Ганновера», Бобом Марли и Анной Курниковой.
Должно быть, отец разглядел в нем нечто большее, когда Перу было 15. У него было нарушение роста – он cильно вырос, и его кости должны были адаптироваться. «У меня были такие боли в левом колене, что я не мог тренироваться целый год».
Отца это очень напрягало. «Так у тебя ничего не получится», – однажды сказал он ему. «Сначала закончи школу, а потом посмотрим», – успокаивала его мама.
У тебя не получится. «В какой-то степени эти слова освободили меня», – говорит Мертесакер сегодня. Потому что вдруг исчезло то давление, которое он всегда чувствовал.
После паузы длиною в год он вернулся в юношескую команду «Ганновера», где впервые стали играть в четыре защитника в линию. «Сыграй-ка, – сказал ему тренер. – Ты спокоен с мячом, выигрываешь верховые единоборства».
Для тренера он быстро стал ориентиром команды. Затем Мертесакер подписал контракт со второй командой клуба. Однажды ему позвонил Мирко Сломка, который был ассистентом тренера «Ганновера». Перу нужно было купить мобильник, чтобы ему могли сообщить, если он потребуется основной команде.
«Тогда я впервые подумал: минуточку, кажется, сейчас ситуация накаляется», – говорит Мертесакер.
В 2003 году он подписал свой первый профессиональный контракт, рассчитанный на два года. Зарплата: 1000 евро в месяц. Его отец считал, что Пер сначала должен добиться уважения. 1 ноября 2003 года он сыграл свой первый матч в бундеслиге против «Кельна». На тот момент Пер был самым молодым немецким игроком чемпионата.
Примерно после 20 сыгранных матчей ему позвонил главный тренер сборной Юрген Клинсманн. «Он хотел привнести свежую кровь в команду и пригласил меня», – вспоминает Мертесакер. Он смеется и трясет головой: «Я только подумал: с первым апреля!».
В следующее мгновение его выражение лица становится серьезным. Если до этого он говорил о себе, как артист со сцены, то теперь он говорит тише и старается выбирать слова.
«Одно яркое событие за другим. Тогда была сложная ситуация: я сдал выпускные экзамены в школе, я тренировался каждый день, играл каждые выходные. Я часто уговаривал себя: не думай, а просто иди вперед». Он делает паузу. «Конечно, в какой-то момент ты понимаешь, что это все физическое и психологическое напряжение, с которым нужно как-то справляться. Что речь совсем не об удовольствии от игры, а о том, что ты должен работать без всяких «но» и «если». Даже если ты травмирован».
Первую серьезную травму он получил в 2005 году. Фол во время матча сборной, удар пришелся по ахилловому сухожилию. О лечении не могло быть и речи. «Ганновер» должен был сохранить свое место в бундеслиге, а он бороться за место в сборной. И так Мертесакер играл целый год, пока его кость не деформировалась. «Это были ужасные боли. Но с такой работой ты всегда должен быть готов пожертвовать здоровьем. Девиз: страдания закаляют».
Это оправдало себя, Клинсманн вызвал его в сборную. «При одной мысли о том, что я смогу сыграть на домашнем чемпионате мира, просто кружилась голова».
Пер Мертесакер отодвигает тарелку в сторону, достает красную записную книжку и кладет ее на стол. Он листает ее, смотрит на свои заметки, которые сделал специально для встречи со Spiegel. «Конечно, я тоже был разочарован, когда мы проиграли Италии в полуфинале, но я все же испытал облегчение. Я помню это, как будто это было вчера. Я думал только об одном: все позади, все позади, наконец-то все уже позади».
Он бы не смог сыграть больше ни одного матча не только из-за проблем с пяткой. «Давление меня просто пожирало. Я постоянно боялся, что совершу ошибку, которая приведет к голу». Он делает паузу. «Страх был и во время других матчей. Ты постоянно поглядываешь на табло и следишь за временем. Но на чемпионате мира было просто невыносимо». Мертесакер задумчиво складывает и раскладывает свою салфетку. «Но мог ли я тогда говорить об этом? Сказать, что я рад, что мы проиграли?»
Футбол – любимый вид спорта немцев, а игроки – что-то вроде народного достояния. Даже если после матчей ты выжат как лимон, люди имеют право на внимание. Пер уже не помнит, сколько раз он слышал эти слова. Он не хотел ни с кем говорить после игры.
Журналистов он часто воспринимал как стервятников. Если «Вердер» проигрывал, то по воскресеньям на тренировке всегда было три команды репортеров с камерами. А если они выигрывали, то ни одной. В таком случае стояли только болельщики, семьи с детьми, которые тратили на дорогу по 2-3 часа, чтобы посмотреть тренировку.
После матча 1/8 финала ЧМ-2014 против Алжира один журналист спросил его, почему матч оказался для немцев таким тяжелым. Мертесакер, который обычно любезен и вежлив со всеми, взорвался: «Чего вы от меня хотите? Мы боролись до конца, а теперь я три дня буду восстанавливаться в бочке со льдом». Сборная Германии выиграла со счетом 2:1.
Интервью Мертесакера встретили с одобрением и болельщики, и спортсмены. Пер один из самых любимых немецких игроков, в фейсбуке у него почти 3 млн подписчиков. Люди любят его. Никаких тату, никаких бриллиантов, никаких фото с моделями на яхте, которая раскачивается на волнах у Ниццы или Ибицы. Наверно, еще и поэтому его любят.
Он возвращается к своим записям. После ЧМ-2006 нужно было вернуть прежнюю форму его пяточной кости.
Мертесакер решил отправиться в реабилитационную клинику в Донауштауфе в Баварии. «Я просто хотел уйти от всего – от клуба, стадионов, матчей». Он снова делает паузу, а потом тщательно подбирает слова. «Все думают, что это настоящая драма, если ты получил травму. Но это не так. Потому что это единственный способ получить законный отдых и хотя бы ненадолго вырваться из этого круговорота».
Круговорот. Постоянно одна и та же композиция из встреч со спонсорами, тренировок и матчей, неделя за неделей. Каждодневные измерения показателей: сколько он пробежал? Как быстро? Как высоко он прыгнул? «И никого не интересует, сыграл ли ты десять хороших матчей. Имеет значение только текущий матч».
Футбол – это чередование любви и ненависти. «Если болельщики чествуют тебя, это неописуемо. Но когда освистывают тебя, сгораешь от стыда».
За годы карьеры его тело по крайней мере раз в год устраивало забастовку. Через три недели после окончания сезона 2007/08 Мертесакер снова был на поле, потому что еще играл за сборную на Евро. «На первой тренировке я бегал, пока вдруг не услышал, как в колене что-то щелкнуло. Я упал и не мог даже пошевелить коленом. Разрыв мениска. Просто так: чпок!». Он щелкнул языком.
Он много раз себя спрашивал, почему это произошло. «Ответ прост: я был на пределе, просто на пределе. Мое тело было не готово к дальнейшим нагрузкам».
Он теребит закладку в своей записной книжке. «Если у меня больше не было сил, я был трамирован. Так было всегда. Я также утверждаю, что у многих повторяющихся травм психологические причины. Так тело способствует успокоению души. Но об этом никто не задумывается».
Из-за разрыва мениска он пропустил 7 недель и снова лечился в Донауштауфе. В клинике Мертесакер познакомился со своей женой Ульрике Штанге. Эти отношения очень помогли, говорит Мертесакер. Она бывший игрок женской гандбольной сборной и поэтому понимает, какое давление испытывает спортсмен, знает, какие это ожидания, как долго пытаешься уснуть ночью. После вечерних матчей Мертесакер никогда не мог уснуть до пяти утра. «На следующий день на тренировке ты чувствуешь себя совершенно потерянным».
Жена прекрасно его понимает, если он, как и в январе 2012 года, три дня лежит больной в постели, потому что снова слишком устал от нагрузок. Пер просто ждет, что это чувство пройдет. Какое чувство? «Изнеможение, полное изнеможение».
После перехода из «Ганновера» в «Вердер» в 2006 году он впервые встретил в раздевалке психолога. Его представили так: если у тебя будут какие-то проблемы, ты можешь поговорить с ним в любое время.
Но это предложение не было принято. «Если он говорил с нами, то все реагировали одинаково: у меня все в порядке, никаких жалоб нет, уйди от меня, я не хочу с тобой разговаривать». Мертесакер рисует линии ножом на салфетке и пожимает плечами. «Ты не хочешь, чтобы другие в команде думали, что у тебя какие-то проблемы, что профессиональный спорт, наверно, не для тебя».
На поле они команда, но на самом деле все волки-одиночки; кто-то более чувствительный, кто-то менее. «Мы дурачимся в раздевалке. Но тесно общаемся, наверно, только с 2-3 людьми. Это было именно так. Никто не оголял душу и не говорил, как он себя чувствует». Но в день матча все бежали в туалет.
Только в «Арсенале» Мертесакер поговорил с психологом. Специалиста хвалили как тренера, который поможет с задачами на поле. Это придало «больше уверенности в себе», говорит Мертесакер.
Психолог никогда не спрашивал, что делает с ним стресс, как он чувствует себя в определенных ситуациях.
Как много слабостей и болезней скрывается в футболе, показала смерть Роберта Энке в 2009 году. Когда Пер говорит о самоубийстве друга, бывшего голкипера «Ганновера», у него наворачиваются слезы. «Даже я ничего не знал о том, как ему было плохо. Это же говорит о чем-то, не правда ли?»
На фото с похорон Энке Мертесакер со слезами на глазах. «Я был близок к тому, чтобы все бросить. Особенно потому, что через неделю все было как прежде». Слова о том, что в футболе больше человечности, – просто пустая болтовня.
Но почему он продолжил играть? Радость после победы, которую ни с чем не сравнить. Хороший отзыв тренера. Любовь к игре. Быть частью команды. Люди, особенно дети, для которых он кумир. Новые вызовы, для которых нужна мотивация. В конечном счете предложение от «Арсенала», от большого клуба, за которой он всегда хотел играть.
«Моя карьера уникальна, у меня было столько удачи в жизни, что я не мог просто так сдаться, – говорит он. – Это сложно объяснить, но это как водоворот, из которого ты не выбираешься».
Конечно, зарплата тоже всегда была аргументом.
«Чертовски много денег, – говорит он. – Я бы не сказал, что мне лично переплачивают или переплачивали. Я знаю, что я для этого делал, что делало со мной это давление». Он отдал ради футбола свою юность, свое личное пространство и свободу. «Еще раз: я констатирую это. Я сам выбрал этот путь, никто меня не принуждал».
Друзья для Пера Мертесакера – это люди, которых он знал до того, как стал звездой. Бывшие одноклассники, парни, с которыми он играл в юношеских командах «Ганновера». Люди, которые не стали профессиональными футболистами в том числе и потому, что они не могли справиться с давлением.
Раз в год он уезжает с ними куда-нибудь. Однажды они ездили на рыбалку в Канаду, но чаще всего ездят только в горы Харц. Туда, где раньше жили его бабушка и дедушка. Они сидят в доме, поют и едят шницель. И играют в футбол на поле с грунтовым покрытием.
Отсюда он черпает силы. И, конечно, ему помогают семья, жена, дети, «которые не интересуются, как я сыграл, когда прихожу домой. Они просто рады, что я снова дома».
Его сыновья, Пауль (6 лет) и Оскар (3 года), одна из причин, по которой он завершает карьеру. «Они входят в тот возраст, в котором понимают, что их отец играет за «Арсенал», и люди его знают, – говорит Мертесакер. – Я не хочу, чтобы они слушали в школе, что в выходные я плохо сыграл».
Врачи советуют ему завершить карьеру. У Мертесакера повреждены хрящи в правом колене. «Мое тело просто на пределе».
Но самое главное, что он сам устал, и у него больше нет желания продолжать. «Все говорят, что я должен наслаждаться своим последним сезоном, сыграть максимум возможных матчей». Он мотает головой. «Лучше сидеть на скамейке запасных, а еще лучше на трибунах».
В мае у Пера Мертесакера будет прощальный матч. «И тогда я впервые за более чем 30 лет своей жизни буду свободен», – говорит он.
После трехмесячной паузы он возглавит академию «Арсенала». У него большие планы. «Я хочу взяться за это дело и изменить систему. Мы ответственны за парней, которые приходят к нам. Они не должны ставить все на карту ради футбола, пренебрегать школой». В итоге профессиональными футболистами становится только один процент из них. «А из остальных 99% потом 60% долгое время не могут найти работу».
Он хочет, чтобы молодые футболисты были внимательнее. То, что показывают игроки в своих социальных сетях, только малая часть настоящей жизни. Большие наушники и темные очки это не крутые аксессуары, а только средство защиты от внешнего мира.
Проходит много часов, прежде чем Мертесакер закрывает свою записную книжку. Он откидывается на спинку стула и вытягивает свои длинные ноги. Он говорит, что не знал, во что ввязался, когда стал профессиональным футболистом. «Но даже если бы меня тошнило перед каждым матчем, и мне нужно было 20 раз ездить в клинику для восстановления, я бы сделал это снова».
Завоевать титул для Германии в 2014 году, быть на поле стадиона Уэмбли, когда 50000 болеют за «Арсенал». «Эти воспоминания стоили того».
Источник: Der Spiegel
Слова Пера Мертесакера о его проблемах и давлении, которое чувствуют спортсмены, стали предметом дискуссии в немецких СМИ и среди футболистов. Большинство поддержало Мертесакера, но некоторые не поняли его.
Например, Лотар Маттеус.
«За сборную играют добровольно. Он мог бы закончить играть, если давление для него было так велико. Как он хочет дальше работать после таких высказываний? Он хочет возглавить академию. Как он будет передавать молодым игрокам профессиональное отношение к делу, если он говорит, что это слишком большое давление?»
Кристоф Метцельдер, который играл в сборной Германии вместе с Мертесакером, сказал, что во время ЧМ-2006 у него были совсем другие ощущения.
Иначе отреагировали Томас Мюллер и Оливер Кан.
Оливер Кан: «Меня совершенно не удивили эти слова. Что меня удивляет, так это то, что мало кто об этом говорит. Никто не замечает, какое давление испытывают игроки, потому что они, конечно, хотят это скрыть. В футболе никто не хочет показывать свои слабости».
Томас Мюллер: «Конечно, давление присутствует, потому что наши выступления всегда оценивают. Я могу понять чувства, которые описывает Мертесакер».
Многие немецкие журналисты, а также пользователи твиттера также прокомментировали слова Мертесакера.
Марен, журналист и социолог:
«Спортивная журналистика тогда: «Как такое могло произойти с Энке? Мы должны говорить о депрессии в футболе». Спортивная журналистика сегодня: «Почему Мертесакер жалуется на давление? Он не должен вести себя так».
Себастьян Весслинг, журналист:
«Утверждение, что такой привилегированный человек, как Мертесакер, не может жаловаться на давление, потому что у него больше денег, чем у других, асбурдно».
Марсель, болельщик Боруссии Дортмунд:
«Если у вас IQ, как у Маттеуса, то вы больше не чувствуете давление».
Фото: REUTERS/Dylan Martinez, Carl Recine, Thomas Bohlen; Gettyimages.ru/ Alexander Hassenstein/Bongarts, Vladimir Rys/Bongarts, Christian Fischer/Bongarts, Lars Baron/Bongarts, Martin Rose/Bongarts, Cameron Spencer, Stuart Franklin/Bongarts; instagram.com/p_mertesacker
Источник:
