Куинз Парк Рейнджерс Вулверхэмптон Д2 Англия Рединг премьер-лига Англия сборная Латвии Блэкпул Каспар Горкш
Денис Романцов поговорил с Каспаром Горкшем
В двадцать один год Каспар оказался в Швеции, где на третий сезон попал в команду сирийских иммигрантов. После поражений болельщики разбивали стекла его машины, Горкшу это надоело, за год до конца контракта он решил завязать с футболом и вернуться к профессии юриста, но получил приглашение в «Вентспилс», чей тренер Роман Григорчук воспламенил в Каспаре любовь к футболу. В двадцать пять лет Горкш переехал в Англию, подписав контракт с «Блэкпулом».
– В защите «Блэкпула» моими партнерами были футболисты с именами Робби Уильямс и Майкл Джексон, так что мы шутили, что у нас лучшая поп-группа в мировом футболе, – вспоминает Каспар на следующий день после возвращения с Фарерских островов, где он отыграл в субботу в статусе капитана сборной Латвии. – Кстати, Майкл Джексон был опытным игроком, который помогал мне привыкнуть к третьей английской лиге. В первое время мне было сложно из-за того, что против меня выходили гренадеры, похожие не на футболистов, а на рестлеров.
— Тогда же в «Блэкпул» приехал вратарь Джо Харт.
– Мы тогда боролись за выход во вторую лигу, и у нас травмировались три вратаря. Харту было девятнадцать лет, он был просто перспективным мальчишкой, «Манчестер Сити» отдал его в аренду, и благодаря Джо мы пробились в плей-офф. Сразу после победного финала плей-офф я улетел в сборную, и пропустил то, как «Блэкпул» отмечал выход во вторую лигу – в автобусе с открытым верхом команда проехала через весь город.
— Через три месяца вы забили сразу два гола в матче Кубка Лиги. Как это получилось?
– В чемпионате я поначалу не был основным защитником, и тренер «Блэкпула» Стюарт Грейсон выпустил меня в кубковой игре с «Дерби», командой АПЛ – причем левым защитником, что я не очень любил. И так вышло, что я в той игре два раза сравнял счет: сначала в конце основного времени, а потом в конце овертайма. После этого мы выиграли по пенальти. Мой отец даже не поверил, что я забил два гола. Подумал, что на спортивном сайте какая-то ошибка. Очень уж большой результативностью я никогда не отличался, но в сезоне-07/08 забил семь мячей и оказался одним из лучших бомбардиров «Блэкпула».
— Вы тогда забили больше форварда Гари Тэйлора-Флетчера, который сначала был Гари Флетчером, но после свадьбы взял еще и фамилию жены. Чем он еще удивлял?
– Он очень любил кушать шоколад и все время боролся с лишним весом. Но чаще я общался с другим атакующим игроком, ирландцем Уэсом Хулаханом. Мы жили рядом, везде ходили вместе. Он был easy-going (спокойным, расслабленным) и научил меня такому же, британскому, стилю жизни.
— Один из своих голов за «Блэкпул», «Чарлтону», вы забили с паса Пола Дикова, бывшего форварда «Арсенала» и «Ман Сити». Как Дикова занесло во вторую лигу?
– Блэкпул недалеко от Манчестера, так что к нам часто приезжали игроки из «Юнайтед» и «Сити». Диков пришел к нам в тридцать пять лет, потому что мало играл за «Сити», и забил много важных голов, благодаря которым мы остались во второй лиге. Он не шумел в раздевалке, вел себя тихо, но при этом любил пошутить в британском стиле.
— Самый эмоциональный момент вашего первого полного сезона в Англии?
– В четвертом раунде Кубка лиги мы приехали на «Уайт Харт Лейн» к «Тоттенхэму». Для меня, год назад приехавшего из Вентспилса, это была очень важная игра. Мне как защитнику пришлось противостоять одной из лучших пар форвардов Робби Кин – Бербатов, которые видели друг друга с закрытыми глазами. Мы в итоге проиграли 0:2, но майка Бербатова до сих пор лежит у меня дома.
— Как вам жилось в Блэкпуле?
– Я жил не в самом Блэкпуле, а чуть-чуть за городом – там все было тихо и уютно. Сам Блэкпул для англичан – party-город, люди едут туда развлекаться и выпивать. Не считая игр, я за полтора года был в Блэкпуле всего-то раз пять. Если я хотел провести время с семьей, то мы ехали в Манчестер или Ливерпуль.
— Почему история с вашим переходом в «Куинс Парк Рейнджерс» дошла до суда?
– В моем контракте с «Блэкпулом» была сумма, за которую меня можно было выкупить и которую я не имел права никому называть. Она была конфиденциальной. «Блэкпул» обвинил меня в том, что я нелегально назвал сумму руководителям «КПР» – и начался суд. В это время я жил в Лондоне и бегал в парке, ожидая разрешения тренироваться с «КПР». Не самый легкий период моей карьеры. Но я очень хотел играть именно в «КПР».
Мне запомнилось, что, когда я был маленьким, отец показывал мне в иностранных журналах полосатую майку «КПР» – ему очень нравились такие формы. Именно из-за таких ностальгических воспоминаний я и выбрал этот клуб. Но из-за того, что я недостаточно подготовился к сезону, я получил травму в одной из первых игр и пропустил много времени. Регулярно заиграл только с приходом Паулу Соузы.
— Вы были в раздевалке, когда тренер «КПР» Джим Магилтон ударил венгерского полузащитника Акоша Бужаки?
– Да, я был там. Магилтон был разочарован поражением от «Уотфорда» и выбрал того игрока, на кого мог накричать. При этом Акош в том матче вышел на замену и сыграл всего пятнадцать минут. Магилтон кричал-кричал, и дошло до того, что он ударил Бужаки головой. Акош сразу выбежал из раздевалки, но на стадионе «Уотфорда» все очень компактно, так что его сразу увидели журналисты и поняли: что-то произошло. Скандал было не скрыть. После этого владелец «КПР» Флавио Бриаторе выгнал тренера.
— Бриаторе менял по шесть тренеров в год. Как на это смотрели вы?
– Выглядело, конечно, специфично, особенно меня разочаровало увольнение Паулу Соузы, который не орал, как некоторые британцы, а все тщательно объяснял, и постоянно выпускал меня в стартовом составе. Но мне оставалось только изолироваться от этого и сконцентрироваться на своей игре: ну и пусть каждую неделю новый тренер – надо пробиваться в основу и побеждать. Один тренер не устраивал Бриаторе результатами, другой – игрой, третий – просто не мог с ним ужиться. Были и тренеры, которым Бриаторе писал на бумаге состав, который он хотел видеть.
— Ваше-то имя он вписывал?
– Да, только он не знал, как меня зовут, и называл меня Big Russian. В «КПР» он знал только Аделя Таарабта, большую звезду, а остальным сам придумывал имена. При этом лично со мной он особо не разговаривал, просто однажды я увидел листок, где на месте левого центрального защитника был Big Russian.
— При вас «КПР» финишировал сначала одиннадцатым, а потом тринадцатым. Как это воспринимали болельщики?
– Они, конечно, были недовольны, но из-за тренерской карусели весь гнев фанатов направлялся на владельца, а игроки могли сослаться на управленческий хаос в клубе.
— Летом 2008-го в «КПР» из «Реала» перешел большой талант Дани Парехо. Почему он не стал звездой в Англии?
– Парехо очень техничный, но вторая английская лига – не то место, где он мог доминировать. В середине поля было много борьбы, для этого он был недостаточно опытен. Ему было всего девятнадцать лет, он перебрался в Лондон со всей семьей, но это не помогло ему в английском футболе.
— Самой дорогой покупкой Бриаторе был аргентинец Алехандро Фаурлин. Он адаптировался быстрее, чем Парехо?
– Да. Сначала он вообще не говорил по-английски, но за два месяца выучил язык. Фаурлин играл очень хорошо, и если бы не три травмы крестообразных связок, он перешел бы в какой-то английский топ-клуб. Сейчас Алехандро в Мексике. Он до сих пор один из моих самых близких футбольных друзей.
— В сезоне, когда «КПР» вышел в премьер-лигу, вторым бомбардиром команды стал Хейдар Хельгюсон. Потом он принес клубу первую победу над «Челси» за пятнадцать лет. Чем он запомнился вам?
– Хейдар – один из самых физически сильных игроков, которых я видел. Он не очень уж рослый (178 см), но я не видел футболистов, которые играли бы головой лучше, чем он.
— В том же сезоне вашим партнером по защите стал француз Паскаль Шимбонда, забивавший за «Тоттенхэм», когда вы приезжали на «Уайт Харт Лейн» с «Блэкпулом». Почему он не задержался в «КПР»?
– Мне он запомнился только тем, что все время, даже в пятнадцать-восемнадцать градусов тепла выходил в шапке и перчатках. Он очень хороший футболист, но перед тренировками у него была одна задача – одеться потеплее. После этого он особо не двигался. Шимбонда – самый ленивый игрок на тренировках из всех, кого я видел.
— Среди многих итальянцев «КПР» был форвард Алессандро Пелликори. Вас шокировало то, что в Италии его дисквалифицировали на три года за участие в договорных матчах?
– Увидев в YouTube, как его арестовали, я очень удивился, потому что в Англии о таких вещах [как договорные матчи] редко кто даже задумывался. В Лондоне мы очень дружили с Пелликори, он жил в одном доме со мной и мы проводили вместе много времени. Особенно после того, как новый тренер Нил Уорнок сказал Алессандро, что тот не будет тренироваться с первой командой. Уорнок рассчитывал на тех игроков, которых подписал сам, и после этого Пелликори на полгода лишился игровой практики и стал моим постоянным партнером по ужину или обеду.
— Как вы проводили свободное время в Лондоне?
– Для начала я позаботился о том, чтобы оно у меня было: поселился рядом с тренировочным центром – иначе по два-три часа сидел бы в пробках. Одним из главным плюсов жизни в Лондоне было то, там каждый вечер было чем заняться – например, сходить на матчи лондонских топ-клубов или на концерты. Я же большой фанат рок-музыки. Больше всего мне понравился концерт Тома Петти в Royal Albert Hall (на днях Том, к сожалению, умер). У меня тогда не было возможности подойти к нему и сфотографироваться, но для меня это и не главное – важнее наслаждаться музыкой. Сам я уже несколько лет учусь играть на гитаре, пару мелодий могу исполнить, но больше пока похвалиться нечем, надо еще много учиться.
— Из «КПР» вы перешли в «Рединг» и второй раз за два года вышли со своей командой в АПЛ. В те-то разы сборная не отвлекла вас от праздников?
– Нет, в «Рединге» я наконец проехал с командой в автобусе с открытым верхом по городу, а вот в «КПР» обошлось без этого: все-таки Лондон – большой город, и далеко не все там болеют за «КПР». Просто отметили повышение внутри команды, а потом – с руководством.
— Первые голы за «Рединг» вы забили с передач Иана Харта, игравшего в полуфинале Лиги чемпионов с «Лидсом». Что он за человек?
– Легендарный футболист. Харту было хорошо за тридцать, но все равно – это игрок с лучшей левой ногой среди моих партнеров за всю карьеру. Иан – очень скромный парень и мы бы, наверно, даже не замечали его в раздевалке, если б не куча коробок на его месте: он очень часто менял бутсы.
— Еще вас удивлял своей скромностью полузащитник «КПР» Дамиано Томмази.
– Да, Дамиано – очень приятный человек. Глядя на него, никогда в жизни не подумаешь, что он был чемпионом Италии и много лет играл за сборную. Очень хороший пример – как вести себя, когда ты много достиг в футболе. Благодаря своей интеллигентности он быстро освоился в Англии – даже его дети быстро выучили английский. Знаю это, потому что одно Рождество праздновал вместе с его семьей.
— Как вы стали капитаном «Рединга»?
– Наверно, тренер Брайан Макдермотт решил, что я заработал определенный авторитет в команде. Это не добавляло мне новых обязанностей, просто я чуть больше волновался, ведь выводил команду на поле и после выхода в премьер-лигу.
— После выхода в АПЛ вы дважды забили за «Рединг». Оба раза – своему бывшему клубу «КПР». Совпадение?
– Не скрою, когда опубликовали календарь на новый сезон, я первым делом стал искать выездную игру с «КПР». «Лофтус Роуд» – очень обаятельный стадион: маленький, компактный, уютный. Фанаты очень близко: рукой можно было дотронуться до первого ряда. Мне очень нравилось там играть. В итоге я забил там сначала в Кубке, а потом в АПЛ.
— Самое приятное воспоминание от АПЛ, кроме гола «КПР»?
– Конечно, мой дебют (домашняя игра со «Стоком») – я ведь мечтал об этом маленьким мальчиком. Людям не очень часто удается осуществить свою детскую мечту, а мне это удалось. Это был единственный раз, когда я даже не поехал в сборную, потому что хотел максимально подготовиться к первой игре в АПЛ.
— Вы вылетели из основы «Рединга» после 2:5 от «Арсенала». Что там случилось?
– Тренер «Рединга» решил сыграть с «Арсеналом» в открытый футбол. В итоге мы очень много бегали, а «Арсенал» держал мяч 85 процентов времени. Это было нелегко. Через несколько недель меня отдали в аренду «Вулверхэмптону».
— После поражения в последнем туре сезона-12/13 болельщики «Вулверхэмптона» разогнали стюардов и потребовали вывести к ним руководство.
– «Вулверхэмптон» – клуб с большими традициями, привык играть в АПЛ, а тут вылетел в третью лигу. Фанаты выражали свою злость почти в каждой домашней игре. Злились не только на руководителей, но и на игроков – правда, мне как новичку доставалось поменьше.
— В том последнем туре вы играли против Висенте, зажигавшего в «Валенсии» начала нулевых. Как он смотрелся в «Брайтоне» в 2013 году?
– Перед игрой наш тренер сообщил, что Висенте играет только левой ногой. На первой же минуте Висенте пробил правой так, что мы сразу поняли: наш тренер был прав.
— Другой левша, Джейми О’Хара, играл с вами за «Вулверхэмптон». После исчезновения из АПЛ он еще был на что-то способен?
– Он талантливый игрок, но в 2013 году он уже больше выделялся в желтой прессе, чем на поле.
— Через полгода, вернувшись в «Рединг» к Погребняку и Дренте, вы сыграли против малоизвестного форварда «Лестера» Джейми Варди. Каким он был четыре года назад?
– Он очень много бегал. Мог носиться между четырьмя защитниками, не уставая. Никогда не сдавался, был очень неуступчивый, но большим талантом я бы его тогда не назвал. В Англии полно форвардов, которые много бегают.
— После Англии вы чуть не переехали в Малайзию.
– Был такой вариант, но для этого мне пришлось бы уйти из сборной. На то, чтобы решить, устраивает ли меня это, мне дали два дня. За это время я не смог принять такое важное решение. Сборная всегда была для меня чем-то особенным. Мне хотелось помочь ей еще.
В 2009 году мы были очень близки к тому, чтобы выйти на чемпионат мира в ЮАР, вели 2:1 в решающем матчем с греками, но потом пропустили четыре мяча.
— Через пять лет вы вернулись в Грецию игроком «Эрготелиса».
– Я забил два победных мяча, но потом получил сотрясение мозга. В самом начале игры пошел на мяч и столкнулся головами с игроком, стоявшим на передней штанге. Разбил голову, потерял сознание и проснулся в больнице, когда мне зашивали голову. Полежал там пару дней и вернулся в «Эрготелис» – играть дальше.
— Греческие фанаты вас впечатлили?
– У «Эрготелиса» спокойные болельщики, но пол-чемпионата мы провели при пустых трибунах. В большинстве случаев – из-за болельщиков топ-клубов, «Олимпиакоса», «Панатинаикоса», ПАОКа. Они приезжали, устраивали потасовки и стадион дисквалифицировали. Для Греции это нормальная практика.
— Чем запомнились руководители «Эрготелиса»?
– Много обещали и мало делали. На все вопросы – не только денежные – отвечали: «Завтра», но это завтра наступало очень редко. Я жил на Крите, то есть по погоде как будто находился в отпуске, но во всем остальном ощущал себя внутри хаоса.
— Перейдя в пражскую «Дуклу», вы прошлой весной чуть не обыграли «Спарту».
– Да уж, вели 1:0 до последней минуты, на 88-й минуте «Спарта» сравняла, а потом наш вратарь Филип Рада поймал мяч после фланговой подачи, но его чуть-чуть коснулся форвард «Спарты». Наш вратарь ударил этого форварда и получил красную карточку. Назначили пенальти, замены уже были использованы, так что в ворота встал полевой игрок и пропустил – мы проиграли.
— За последний год вы дважды играли в отборочном турнире против Роналду. Это мучение для защитника?
– Мучительно то, что ты можешь потерять его на мгновение, а он уже забивает, хотя вроде бы только что стоял рядом. Это чуть-чуть нервирует. Единственное приятное из тех двух игр, что мой мелкий девятилетний сын сфотографировался с Криштиану в Португалии. Он его фанат.
— В АПЛ вы дебютировали в тридцать лет. С чего начинался ваш путь в премьер-лигу?
– Моя первая команда «Ауда» образовалась в свое время на базе рыболовецкого колхоза, но, когда я там заиграл, к рыбной ловле она уже не имела отношения. Меня как левшу сначала поставили на левый фланг полузащиты, но мне не хватало скорости и техники, и меня сделали опорником. А потом пришел новый тренер Янис Дрейманис и сказал: «Вижу тебя центральным защитником». Я был очень недоволен, мне казалось, что я мало времени провожу с мячом, но Дрейманис продолжал ставить в защиту, и у меня начало получаться. Тренер Юрий Попков сделал меня капитаном молодежной сборной Латвии, и вскоре меня позвали на просмотр в шведский «Эстер», который тренировал Евгений Кузнецов.
— Почему его уволили из «Эстера» в 2003-м?
– Я впервые с таким столкнулся. В Швеции во всех сферах абсолютная демократия, и с Кузнецовым получилось так: игроки собрались и, как на выборах, подняли руки – кто хочет, чтобы тренер ушел. В итоге решили: нет, с этим тренером работать не будем (возможно, из-за результатов, которые были не очень). Для меня это было странно. Шведский я еще понимал только частично, был молодым игроком, сидел где-то сзади без права голоса и видел только, как ветераны команды что-то обсудили на шведском, проголосовали и объявили об этом Кузнецову. «Ну, раз не хотите, тогда я ухожу», – ответил тренер. Но и после ухода он помогал мне советами – как развиваться и преодолевать сложности шведской бытовой жизни.
— Какие у вас были сложности?
– Мне отключали электричество, когда я не успевал его вовремя оплатить. Плюс: после переезда в Швецию я впервые набрал лишний вес из-за того, что каждый день кушал кебабы и всякую такую дрянь. Пришлось звонить маме, чтобы она научила меня варить пасту.
— В интервью «Футболу» вы рассказывали, что в Швеции у вас перед игрой сняли колеса с машины. Как вы тогда решили вопрос?
– Я побежал на стадион, чтобы успеть на матч. На машине до стадиона – пять минут, а бегом – двадцать. В итоге на игру я успел. Полиция потом приехала, заполнила протокол, но никто мне колеса не вернул.
— На первой же тренировке в «Эстере» вам сломали нос. Как это вышло?
– Во время двусторонней игры меня задел локтем полузащитник Петр Гицелов, игравший потом в «Ростове» и «Рубине». Меня увезли в больницу, а потом туда на велосипеде приехал Гицелов и извинился. Петр стал моим самым близким другом в Швеции – он жил там с начала девяностых (с тех пор, как туда переехал его отец, бывший нападающий «Торпедо»), был моим соседом и выручал в бытовых вопросах. На следующий день после перелома я продолжил тренироваться с синяком под глазом. Решил: раз уж я бросил работу и учебу ради этого шанса, то сделаю все, чтобы его не упустить.
— Почему в юности вы поступили на юридический факультет?
– Я понимал, что, если у меня не получится в футболе, мне нужна вторая дорога в жизни. К тому же за «Ауду» я играл как любитель, и, чтоб заработать и помочь родителям, устроился в юридическую контору. Такова моя философия: я считаю, что образование очень помогает в футбольной карьере. Развивая мозг, ты улучшаешь реакцию, рефлексы, усиливаешься физически.
— «Аудой» сейчас руководит ваш отец?
– Да, растит там молодых игроков – например, двух моих братьев. Я пообещал отцу, что закончу карьеру в «Ауде».
— Когда уйдете из футбола, будете юристом?
– Я объявил себя кандидатом на выборы президента футбольной федерации Латвии. Они состоятся в апреле 2018 года. Будет настоящая избирательная кампания, а выбирать будут клубы и организации, которые занимаются футболом. Это мой следующий большой вызов.
Из Молдавии в серию А. Как это вообще возможно?
Фото: facebook.com/160377451032196; Gettyimages.ru/Warren Little, Scott Heavey; globallookpress.com/Alexander Welscher/dpa; Gettyimages.ru/Laurence Griffiths; facebook.com/Basketbols, alexpuskinsdotcom; krevneva
Источник:
