Томаш Гюбшман премьер-лига Украина Спарта Прага
Тимофей Загорский встретился с Томашем Гюбшманом
В 2004-м «Шахтер» купил в «Спарте» победителя молодежного Евро, защитника Томаша Гюбшмана. Тот провел в Донецке 10 лет, взяв 8 чемпионских титулов и Кубок УЕФА, а сегодня играет в «Яблонце».
– Антонин Кински рассказывал, что иногда в России приходили люди из других клубов и предлагали деньги, если команда Кински отберет очки у конкурентов. В Украине такое было?
– Я думаю, это именно стимуляция, а не коррупция. Не знаю, как сейчас, но раньше такое было. Обычно киевское «Динамо» привозило командам деньги, когда они играли против нас, и это случалось в конце чемпионата, когда все решалось. За 8-10 туров до конца уже понимали, где «Шахтер» или «Динамо» могут потерять очки, и тогда все это происходило.
– Франческо Баранка занимался анализом украинской лиги. По его докладам, украинские лиги – одни из самых коррумпированных в мире.
– Я никогда не сдавал игру. Но было так, как ты сказал: приходили клубы и предлагали деньги, если отберут очки у конкурентов. «Динамо» или «Шахтер». Не знаю, разрешено это или нет, но на мой взгляд, в этом нет ничего плохого. Если для «Шахтера», например, важно, чтобы «Динамо» потеряло очки с Полтавой – то почему нет? Если бы Полтаве привезли деньги и попросили слить «Динамо», то, конечно, это не очень хорошо.
– Объясните ситуацию: 2012 год, матч «Ильичевец» – «Шахтер», вы даже забили. После этого на Украине вышло много сюжетов, что игра договорная.
– Слухи постоянно ходили, особенно когда мы играли с «Ильичевцем». Потому что много наших игроков уходили туда в аренду. Можно сказать, они были как фарм-клуб, хотя я не знаю, на каких условиях это было. Многим игрокам даже запрещали играть против «Шахтера», но не думаю, что были договорные матчи. Даже по результатам видно, что с «Ильичевцем» всегда непростые игры.
– Тогда почему президент «Ильичевца» Владимир Бойко ходил на матчи с «Шахтером» в куртке «Шахтера»?
– Может, он был болельщиком «Шахтера»? Наверное, он дружил с президентом Ахметовым. Города находятся недалеко друг от друга, отношения дружеские, но не думаю, что это какой-то аргумент в пользу того, что «Ильичевец» сдавал игры.
– Как вы учили русский?
– У всех, кто приходит в клуб, есть пункт в контракте – надо полгода заниматься русским языком. Я пришел с Яном Лаштувкой, который сейчас в «Славии» – и мы каждый день с понедельника по пятницу ходили к учительнице. Занимались час-два – как получалось. Там работала женщина, с которой мы подружились. Позже она учила мою жену и дочку.
– Ваша жена и дочка говорят по-русски?
– Жена даже сдала какой-то экзамен, да и вообще лучше меня говорит. Она смеется, когда я даю интервью на русском: «Ты разговариваешь точно так же, как в раздевалке». Там звучал не очень правильный русский язык.
– Я читал, вы слушаете русскую музыку. Кто вам нравится?
– В Донецке я накупил диски. Ани Лорак, Потап и Настя Каменских. Пугачеву тоже слушал. Когда я стал понимать, о чем они поют, мне стало интереснее. Все эти диски, кстати, остались – я их привез и дома храню. Многие из тех, кого слушал, проводили концерты в Донецке. После чемпионств Ахметов устраивал концерт на стадионе или в клубе. Я встречал там Тимати, например.
— Вернемся в Прагу. Как вы попали в «Спарту»?
– Я пришел в клуб, по-моему, в 1986 году. Бабушка и дедушка привели в «Спарту» брата: он на два года старше, и первое время я тренировался с ним, пока не появилась категория моего возраста. Получается, я в футболе с шести лет. Я «спартян». Так называют воспитанников и болельщиков пражской «Спарты».
«Я «Жигулевское» пробовал. Нормальное пиво». Суперфорвард с ростом 202 см
– Почему «Спарта» на рубеже веков была сильнее, чем сейчас?
– Раньше лучшая чешская молодежь переходила в «Спарту». А сейчас, если появляется молодой талант, то его сразу продают за рубеж. Из «Слована», из «Виктории» уходят напрямую. Ну, и еще одна вещь: мы были воспитаны коммунизмом. У нас не было компьютеров и телефонов, была мечта добиться чего-то в футболе. Чуть больше сердца в команде. А сейчас там не у всех такие понятия. Новое поколение больше смотрит на себя, чем на команду.
– В 2002-м вы получили награду «Чешский талант года». До вас ее получали Росицки, Барош, тот же Чех, игравшие потом в премьер-лиге. Как вы попали в «Шахтер»?
– После первых переговоров со «Спартой» «Шахтер» отказался от меня. Мы с агентом ждали следующего предложения. После Евро в Португалии «Шахтер» вернулся. Мы снова полетели в Донецк, посмотрели условия, их цели и планы – и согласились. Договорились сразу на месте.
Тренер сборной Чехии Карел Брюкнер сказал мне, что недоволен моим выбором, потому что я ушел на Восток, а не на Запад, в чемпионат Франции или Англии. Но оттуда никаких предложений у меня, по-моему, не было. Я перешел туда, где меня хотели и ждали. После этого Брюкнер меня вызывал, но больше я не играл, хотя постоянно выходил в «Шахтере». Еще и Луческу поставил перед выбором: либо я еду в сборную, но не играю за клуб, либо не еду в сборную. И я выбрал второе.
– Как Луческу делал топ-игроков из молодых бразильцев?
– Он просил привыкнуть к европейскому футболу. Да, у них техника и скорость, но многие не знали, как обороняться. И не каждый из них хотел его слушать, но он своим подходом сделал из них европейских игроков. И сейчас многие из них играют за сборную Бразилии. Виллиана купили, когда ему было 18 или 19, то есть парень вообще без опыта, но он стал быстро расти.
Бразильцев надо понимать, они другие люди, по-другому себя ведут и не могут быть в одиночестве. Живут большими семьями – брат, сестра, друзья, родители – всех перевозили в Донецк. Были моменты, когда в команде было десять бразильцев, поэтому они чувствовали себя как дома. Мирча сделал так, что все праздники мы проводили вместе.
– Чем вас удивлял Генрих Мхитарян?
– Он единственный футболист из всех, кого я видел за 10 лет в Донецке, кто жил на базе. Другие месяц жили, два, но потом находили жилье и съезжали. А Геша жил на базе, по-моему, два года и не переживал. Там он посещал фитнес, его могли накормить в любое время, постирать вещи, поэтому он себя там чувствовал хорошо.
– При вас Чигринский уходил в «Барселону». Чем он заслужил?
– Ему повезло, что набрал такую форму. И, наверное, это произошло потому, что в то время мы часто встречались с «Барселоной». По-моему, пять раз сыграли за два года. Гвардиоле понравился его стиль, он подумал, что Чигринский подойдет клубу. Но переезжать в другую страну – тяжело, надо осваивать новый язык и новые правила жизни. Наверное, это повлияло на то, что Дима там не остался на долгое время. Плюс не повезло с травмами.
– Как вы праздновали победу в Кубке УЕФА?
– Когда я пришел в клуб, у президента Ахметова было две мечты – построить стадион и выиграть еврокубок. Обычно мы улетали из города на следующий день после игры, а тогда остались в Стамбуле. Устроили праздник в гостинице, а утром полетели в Донецк и продолжили.
– Вы пили?
– Неофициально нам разрешили и понятно, что без этого как бы тяжело.
– Кто для вас Ринат Ахметов?
– Для меня это человек с большим сердцем. Он выбрал подходящих людей в менеджмент клуба, выбрал хорошего тренера, собрал семью. Для него важен каждый работник, не только тренер, спортивный директор или еще кто. Футболисты для него были детьми. Делал для нас все, чтобы мы были довольны в Донецке. Милосердный человек. Он очень переживал за результаты, особенно когда мы показывали плохую игру. Было время, когда он за два года не пропустил ни одной тренировки.
– Он обсуждал с вами, что может произойти в 2014 году?
– Нет. Он думал, что это временная проблема и верил, что все наладится. Постоянно говорил, что команда останется в Донецке.
– Как отреагировали игроки, когда команда переместилась в Киев и Львов?
– Нормально, потому что в 2014-м начались проблемы, всякие блокировки зданий. Ночью стреляли. Все понимали, что это плохо. Уже в конце чемпионата мы не все игры проводили дома.
– Я читал, что иностранцы жаловались и не хотели играть.
– В конце мая мы закончили чемпионат, а через пару дней прошли выборы президента. Выбрали Порошенко – и началась еще бОльшая война в Донецке. Было понятно, что там играть невозможно. Аэропорта уже почти не было – там больше всего воевали. Снесли вообще все. Мы поняли, что в следующем году играть здесь не будем. У меня перед сезоном заканчивался контракт, я всего две недельки потренировался в Австрии. И тогда некоторые бразильцы отказались прилетать. Начались вот эти проблемы, о которых ты говоришь. Ребята боялись возвращаться в Донецк, потому что не знали, где будут жить и тренироваться.
– Вы видели что-нибудь страшное?
– Слышал, как ночью стреляли, но я все это время просидел в квартире. Нас, конечно, предупреждали о захватах зданий и что в городе появляются не очень хорошие люди. Советовали ночью не выходить на улицу и сидеть в квартире. Раньше по городу спокойно передвигался, а потом поставили блокпосты – передвигаться стало сложно (cлухи ходили: на блокпостах забирали машины и какие-то вещи). База за городом, но нас узнавали и пропускали.
«Для меня Путин – лучший президент XXI века». Нигерийский футболист с паспортом ДНР
Фото: Global Look Press/Michal Kamaryt/CTK, Stanislav Peska/CTK; Gettyimages.ru/Petr Josek; Gettyimages.ru/Dmitry Korotayev/Epsilon
Источник:
